Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какая-то рыжая девчонка не давала мне сосредоточиться на мыслях о моей не заслуженной каре. Ей хотелось знать, как меня зовут. Я не отвечал и уклонялся от её приставаний. Хотелось молчать и слушать пение. Когда пришла бабушка, мы снова стали протискиваться сквозь людей. Вдруг все затихло и все встали на колени. И бабушка тоже. Я подумал, что сейчас нас всех начнут бить ремнем за грехи. Бабушка вытерла мне слезы уголками своего платка и сказала, чтобы я не плакал, и что сейчас начнут причащать. Все стихло. В огромной красивой стене открылись огромные двери в ярко освещенную залу, посреди которой стоял стол. Батюшки в золотых одеждах пошли к нам, неся в руках какие-то свертки. Бабушка сказала, что это Дары. Я обрадовался. Я любил подарки. Жили мы очень бедно, и редко кто-нибудь что-то дарил. Когда батюшки с Дарами подошли к нам ближе, я увидел Бога. Он светился в красной и синей одежде в глубине алтаря. Он был красивый и добрый. Не было, похоже, что он хочет нас наказывать. Из алтаря, где был Бог, веяло свежей прохладой. Бабушка подвела меня поближе, и сказала, чтобы я назвал свое имя.
– Коля – сказал я батюшке.
– Причащается раб Божий Николай Честнаго и Святого Тела и Крове Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, во оставление грехов своих и в Жизнь Вечную.
– Вот!!! – возликовал я. Вечную…
Батюшка зачерпнул из чаши и поднес мне чего-то в ложечке. Я открыл рот и проглотил что-то очень вкусное. В то время так баловали не часто. Тот, кто давал лизнуть мороженое, становился другом на всю жизнь. Батюшка ткнул мне донцем чаши в нос и начал причащать бабушку.
– Анна, – сказала бабушка священнику.
Я смотрел на Бога в алтаре. Он мне очень нравился. Бабушка взяла меня за руку и потянула куда-то в сторону, в толпу людей, которые от меня всё заслонили. Бога стало не видно. Потом бабушка подняла меня, чтоб я поцеловал икону Николая Чудотворца. В ушах у меня звенели голоса ангелов, из глаз катились слезы от схлынувшего, непонятного страха и неизвестности.
Когда мы вышли из церкви, в вышине раздался звон колокола. На душе было легко и радостно. Около входа стояли искалеченные люди и тоже радовались. Бабушка давала им копеечки и они благодарили:
– Спаси Бог!
Mне было хорошо. Я теперь точно знал, что после смерти есть Жизнь Вечная, есть Царство Небесное! Красивое, уютное. И знал, где оно находится. За Невой. На Петроградской стороне.
Первый опыт предпринимательства
Досуг послевоенных ребятишек больше всего был связан с игрой в войну. Мы делились на наших и немцев и гоняли друг друга по дровяным сараям палками, которые изображали автоматы или шашки как в фильмах «Звезда» или «Чапаев». Двор наполнялся криками «бах, бах» и «падай, ты убит». Те, кто изображали отряды наших бойцов, густо обвешивали свои обноски родительскими орденами. «Немцам» было приодеться труднее, да и вообще их набиралось мало. Большинство из нас отказывались изображать немцев, и их отряды были малочисленны. За это они получали в игре более выгодные позиции, и победа «нашим» доставалась не сразу и не легкой ценой. Раненный боец должен был смирно лежать на сырой земле, уставившись в прямоугольник синего неба нашего узкого двора-колодца и ждать, когда медсестра его перевяжет.
Когда в войну играть надоедало, мы шли через банный проходной двор на Неву, к Тучкову мосту. Там на берегу высились огромные горы песка, который привозили баржи для строительства. Мы лазали по горам, кувыркались, рыли пещеры. Часто пробирались на баржи и играли в капитанов. Матросы нас гоняли, но без злобы. Наглядевшись смертей, они ценили наши крики, как арии Энрико Карузо. Мимо проплывали черные буксиры, дымили черным дымом и натужно тащили за собой баржи с разными грузами. Город отстраивался после войны.
Если на песках места хватало всем, то на отвалах завода Козы случались массовые потасовки за место под солнцем. Туда из цехов завода им. Козицкого выбрасывали множество бракованных деталей, и мы собирали там свои коллекции блестящего, вертящегося и пружинящего, из которого дома делали свои игрушки. Мастерили машины, поезда, самолеты. Некоторые собирали настоящие «вечные» ручки, которыми можно было писать, если достанешь чернил для заправки. Но они часто протекали и пачкали карманы, за что нам сильно доставалось от матерей. Ребята постарше умудрялись такие вечные ручки продавать сверстникам и зарабатывать копеечку на конфеты или эскимо. Иногда даже на эскимо в шоколаде.
Копеечки у многих позвякивали в карманах. Одни выпрашивали их у родителей или экономили на школьных завтраках, другие выигрывали в пристенок. Пристенок это любимая игра шпаны по отъему денег у младших «шнурков». «Шнурок» первым должен был ударить своей монеткой о стену, чтобы она со звоном отскочила подальше. Крутой бил своей монетой о стену, она отлетала и падала поблизости от монеты «шнурка». Верзиле оставалось только дотронуться до обеих монет своими загребущими растопыренными пальцами и денежки уплывали в его карман под грустный, тихий стон «шнурка».
Моим любимым занятием было собирание кусочков цветных стёклышек во дворе Академии художеств. Там раньше была мастерская Михаила Ломоносова, в которой он делал мозаику и весь двор был усыпан мелкими разноцветными осколками. Набрав их целые карманы мы шли на причал к сфинксам и отмывали их невской водой, а потом украшали ими свои скромные жилища или меняли на другие драгоценности.
Игрушек после войны у детей нашего двора на Васильевском острове в районе Голодай было не много. Мяч можно было пнуть ногой раз в год, да и то за особую заслугу перед его владельцем. Чаще обычного играли в войну, надев отцовские гимнастёрки с орденами, вооружившись палками и прыгая по поленницам дров.
Но весь двор замирал и собирался у дверей прачечной, когда Вовка, сын дворничихи тёти Тони, выносил шайку с мыльной водой, пока его мать полоскала белье, и начинал пускать мыльные пузыри. Он делал пузыри из мыльной воды, которую должен был слить в канализацию, надувая их через соломинку. Никто во дворе не умел делать такие огромные мыльные пузыри. Весь люд нашего двора, включая героев войны и труда, с восторгом ожидал рождение каждого вовкиного мыльного пузыря и неистово крича, присваивал пузырю какое-нибудь название. Арбуз, Германия, Велосипед, Квартира… Пузыри надувались огромные и неслись по ветру через весь двор, переливаясь на солнце разными цветами и приобретая на ветру загадачные формы. Казалось, что всё пространство двора, становилось волшебным разноцветным миром и мы бегали, задрав головы и пытаясь ухватить какой-нибудь шарик. Но как только наши руки прикасались к этому чуду, шары лопались и исчезали без следа. Тогда двор оглашался дружным смехом и криками «Лопнула твоя квартитрка!» или» Германии-капут!».
Но время проходило незаметно, солнце пряталось за высокими домами и во дворе сгущались сумерки. Приходила пора возвращаться домой, к долгожданному придуманному матерью ужину. Но ночью, сладко сопя во сне под ватным одеялом, многие из нас продолжали бегать и прыгать за призрачными мыльными пузырями в детском восторге, пытаясь ухватить своё радужно переливающееся счастье.
Во дворе соседнего дома находилась столярная мастерская. Там вкусно пахло деревом, столярным клеем и было много курчавых стружек. Там можно было найти обрезки брусков, реек и сделать из них рукоятку ножа или сабли. Мама заказала дяде Феде сделать нам шкаф. Вещи уже давно висели по стенам и украшали жилище блеском орденов и медалей на родительских гимнастёрках. Видимо от большой своей доброты он вдобавок смастерил мне грузовую машину. Когда я гордый пришел с ней на песчаные горы, мальчишки сразу же приняли меня играть в гараж, но очень скоро я оказался лишним. Им была нужна только моя машина.
Я не любил драться, но жизнь к этому постоянно подталкивала. В воскресенье вся мелкая послевоенная поросль Васькиного острова собиралась на киноутренник в заводской клуб – по нашему в Козу. После киносеанса шпана выясняла между собой отношения, привлекая в шайки ребят своих районов. Самое разумное было оттуда поскорее смыться. И уже в уютном закуточке крепости своего двора разобрать по косточкам, обмусолить просмотренный фильм: какими храбрыми были фельдмаршал Кутузов или Александр Невский, какие зоркие наши пограничники и какой умный у них пес Джульбарс. А после просмотра трофейного фильма «Тарзана» весь двор наполнялся его призывными кличами и пролетами пацанов над дровяными сараями на подвешенных бельевых веревках.
Когда появились волшебные ящики под названием телевизор, во дворе вспыхнули жаркие споры. Один был умнее другого. Самым авторитетным спорщиком был Вадик Крацкин. Его отец работал инженером на заводе им. Козицкого, где и делали эти телевизоры. Но даже он не мог объяснить, как в такой маленький ящик ученые умудрились запихнуть уменьшенных людей и лошадей?
- Мы умирали по воле режиссёров - Николай Ващилин - Биографии и Мемуары
- Приходит время вспоминать… - Наталья Максимовна Пярн - Биографии и Мемуары / Кино / Театр
- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Жизнь. Кино - Виталий Мельников - Биографии и Мемуары
- Истории СССР. Краткий курс - Николай Ващилин - Биографии и Мемуары
- Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель - Биографии и Мемуары
- Живое кино: Секреты, техники, приемы - Фрэнсис Форд Коппола - Биографии и Мемуары
- Записки нового репатрианта, или Злоключения бывшего советского врача в Израиле - Товий Баевский - Биографии и Мемуары
- Откровения каскадёра. Мы умирали по воле режиссёров - Николай Ващилин - Биографии и Мемуары
- Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов - А. Передрий - Биографии и Мемуары